Как проделывать это дело, ему еще не имелось понятно вполне и само му. Отделка» не перепутывать с тетрадью дополнений к роману , начало рома на переписано творцом четырежды, и три раза первые строчки всецело совпадают с вариантом, подобранным Е. — Пять мин. двенадцатого! Его подстраховали и Буздяк и Глухарев. Страх слишкомто выпустил его.
Мелунчи скосился на фрак и горестно улыбнулся. Свежий бриз гнал по морю его порванные клочья. Вы вечно имелись пылким проповедником той тео рии, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он преобрается в золу и уходит в небытие. Странная беспечность! Еще два часа томительного надежды и снова: — Капитан! Луна также молчит! — Такого не может быть, — капитан обтер потное красное лицо, — вы слышите, — крикнул он в микрофон, — такого не может быть! Динамик молчал. В обоих стволах ружья малая дробь.
Но Маргарита так мрачно поглядела на него, что он поднялся и ушел. Позвольте. На кого бы только: на соболя, на векшу или еще?.
Кровавая мантия сменилась другою — густой, прозрачной, розоватой, и у Маргариты закружилась голова от розового масла. Я способен был иронизировать над собой: и чего испугался, как маленький! Легко неожиданный сильный порыв ветра, шквал этак баллов на десять двенадцать. Фрачник был бос. Так вот это воля, характер. Потом у нечаянного зрителя Гри боедова начинали разбегаться глаза от надписей, пестревших на ореховых теткиных дверях: «Запись в очередь на бумагу у Поклевкиной», «Касса.
Лес, куда укрылся Одинец, был невелик: верста в длину, верста в ширину. Он способен гоняться по кустам за малой пташкой, он придушит зверька, в критичном испуге приникшего к земле, будет душить и убивать, даже когда сыт сам и птенцы его накормлены. Оказалось, что там уже понимают о плане господина Воланда проживать в приватной жилплощади Лиходеева и против такого ничуть не возражают. Эту поэму Иван Николаевич сочи нил, и в весьма короткий срок, но, к сожалению, ею редактора ни сколько не удовлетворил.
